Евролигу не смутили израильские клубы. Где же принципы — снова лицемерие?

Честная конкуренция — частая тема для обсуждений в баскетболе, но куда увлекательнее наблюдать не за мастерством на паркете, а за тем, как спортивные организации маневрируют между политическими ветрами и собственными интересами. Решение Евролиги не отстранять израильские клубы наглядно иллюстрирует, как под маской «нейтралитета» создаётся система избирательных исключений: для одних правила применяются без промедления и со всей строгостью, для других — словно испаряются.

Развитие событий оказалось вполне ожидаемым. В середине сентября премьер-министр Испании Педро Санчес открыто призвал лишить Израиль права участвовать в международных соревнованиях. Поводом стали трагические события в Газе, вызвавшие волну протестов по всей Европе, громкие заявления правозащитников и настойчивые призывы международных организаций. Санчес охарактеризовал происходящее как «варварство» и предложил спортивным структурам не оставаться в стороне. Тут же последовали новые обвинения: уничтожение палестинских стадионов, гибель спортсменов, разрушение инфраструктуры.

Однако реакция Евролиги разительно отличалась от той, которую мы видели в случае с Россией. В официальном заявлении значилось: «На данный момент нет санкций или ограничений со стороны национальных или международных органов». Удобная и лаконичная формулировка: пока политики не приняли конкретных решений, клубы продолжают выступать. Так, «Маккаби» из Тель-Авива получил возможность проводить «домашние» матчи в Белграде, а «Хапоэль» — в Софии. Опасения за безопасность признаны, но ограничений — никаких.

Контраст с судьбой российских клубов очевиден. ЦСКА, «Зенит» и УНИКС были отстранены буквально через несколько дней после начала конфликта на Украине. Причинами стали санкции, запрет на перелёты и визовые ограничения. Результаты встреч были аннулированы, участие в турнирах — заблокировано, а вариант с нейтральными площадками даже не рассматривался. С тех пор прошло уже четыре сезона, однако двери по-прежнему закрыты.

Этот разный подход объясняется не столько формальными нормами, сколько политической конъюнктурой. Израиль — союзник Запада, Россия — противник. Потому в одном случае ищут компромиссы, а в другом действуют максимально жёстко. И не имеет значения, что Amnesty International и Международный суд ООН фиксируют нарушения со стороны Израиля — эти документы не влияют на решения спортивных организаций.

В футболе складывается схожая картина. ФИФА и УЕФА отстранили Россию практически мгновенно, не оставив времени на обсуждения. Израиль же, несмотря на недовольство части членов исполнительных комитетов, по-прежнему выходит на поле. США, не скрываясь, заявляют о готовности блокировать любые инициативы по его исключению. Одновременно Беларусь подвергается более мягким, но всё же ощутимым ограничениям — лишь за то, что не осудила действия России.

Евролига, как и другие ведущие спортивные институты, становится судьёй, который сам определяет, когда и как использовать регламент. Риторика о «нейтралитете» оборачивается удобным инструментом: если выгодно — правила включаются в полную силу, если нет — тут же находятся лазейки. Ситуация с израильскими клубами наглядно демонстрирует: принцип равных стандартов здесь попросту не работает.

Для российских болельщиков и команд это особенно чувствительно. Привычные к борьбе за трофеи ЦСКА и «Зенит» оказываются в изоляции, отрезаны от главных европейских турниров. Тем временем «Маккаби» и «Хапоэль» получают исключительные условия, подчёркивающие избирательность решений. Возможность проводить матчи в Белграде или Софии — не знак равноправия, а явный маркер того, кто защищён политическим покровительством.

В итоге вопрос звучит иначе: способен ли спорт действительно оставаться вне политики? Пример Евролиги демонстрирует обратное: судьба команд решается не универсальными нормами, а удобством для влиятельных игроков на политической арене. Пока одни вынуждены наблюдать турниры со стороны, другим позволяют продолжать борьбу, несмотря на серьёзные обвинения и усиливающееся давление.

Так и формируется новая реальность европейского спорта, где результат на площадке всё чаще отходит на второй план. На передний план выходит умение не нарушить хрупкое равновесие интересов тех, кто принимает ключевые решения за кулисами.