«Иногда скучаю по дому». Честное интервью с велогонщиком, уехавшим из России в Израиль

Всем известно, что после 2022 года целый ряд спортсменов из России решил сменить спортивное гражданство. Один из самых громких трансферов произошёл в велоспорте – в Израиль отправился трековый гонщик Михаил Яковлев, который тогда был главной надеждой российской сборной.

За неполные четыре года Яковлев успел принять участие в Олимпийских играх, нескольких чемпионатах мира и Европы. Больших побед пока нет, но он уже на равных гоняется с ведущими велосипедистами планеты.

После ЧМ-2025 в Сантьяго мы решили узнать, как у Михаила дела. Спортсмен честно рассказал о жизни в новой стране, трудностях из-за израильского паспорта, а также поделился мнением по поводу отстранения россиян.

– Михаил, какое впечатление у вас от собственного выступления на ЧМ-2025 в Сантьяго?
– Разочарование. Хотел привезти как минимум медаль спринта или кейрина, но не получилось – два пятых места.

– В кейрине вы уверенно дошли до финала, однако примерно за круг до финиша будто бросили бороться.
– Немного не так. Я просто ошибся. За три с половиной круга до финиша нужно было садиться за лидерами, а я решил оттянуть атаку. Там уже Джеффри Хугланд и Харри Лаврейсен поехали вперёд… В общем, поздно начал атаковать.

– Медаль была близка.
– Может, было бы что-то, да.

– Лаврейсен в Чили стал 20-кратным чемпионом мира. Как он это делает?
– Он сейчас впервые взял четыре золота на одном чемпионате мира. В прошлом году я как раз Лаврейсена в кейрине обыграл, и у него не получилось всё забрать – остался с тремя золотыми. Что сказать – он лучший на данный момент.

– У него, по сути, не было провалов в последние пять-семь лет. Что это? Талант? Фармакология?
– Всё вместе. Там и талант, он сам много пашет, живёт этим. Ну и нидерландская школа высшего уровня. У него всё хорошо.

– К нему кто-то может приблизиться?
– По чистой скорости даже Мэттью Ричардсон проехал быстрее него. На чемпионате Европы я, кстати, тоже быстрее него был. Есть такие, кто едет так же, как и Харри – человек пять где-то, с которыми ему тяжело. Ему эти победы даются нелегко, я уверен в этом. Ещё пять лет назад Лаврейсен с Хугландом были на голову всех сильнее. Сейчас такого уже нет, все подбираются.

– На ЧМ были и ребята из России. Как оцените их уровень?
– Алина Лысенко вообще не гонялась до 2022 года по взрослым. У Яны Бурлаковой уровень не упал, а наоборот, вырос. Они обе на высоком уровне.

– У парней таких звёзд нет.
– Не могу сказать, почему так сложилось. До меня был Денис Дмитриев на протяжении многих лет. С ним никто близко даже не стоял. Девочек, по-моему, всегда было больше: та же Войнова, Шмелёва.

– Вы уже четвёртый год выступаете за Израиль. Чего удалось добиться за это время?
– Особых ожиданий не было. Я примерно знал, как всё будет. Здесь уровень трекового велоспорта ниже, чем в России. У меня просто есть спонсор, который меня поддерживает и без которого вообще ничего не получилось бы.

Кстати, медалей у меня уже больше, чем за Россию. Я точно стал сильнее за эти три года, набрался много опыта – в России же только один год провёл в элите. В 2021-м я начал соревноваться, а в 2022-м нас заблокировали. Уже в августе я уехал. Бо́льшая часть опыта у меня за Израиль. Раньше я был молодой и зелёный, а сейчас уже старый (улыбается).

– Сложно было привыкать к жизни в Израиле?
– Да, как и любому, кто переезжает в другую страну. Здесь говорят на другом языке, жаркий климат и очень дорого. Дороже, чем в Москве, почти как в Швейцарии.

– Какие у вас сейчас условия? Яна Бурлакова говорила в феврале, что у вас в Израиле не самая лучшая ситуация из-за проблем с финансированием.
– Она также говорила, что мне ещё нужно доказывать, что я лучший. Я только недавно это прочитал. Вообще, любому спортсмену в любой стране, может быть, не каждый год, но каждый олимпийский цикл нужно какие-то результаты показывать.

Конечно, сейчас я не привёз медали и мне за это ничего не дадут, но её слова немного преувеличены. Общаюсь с ребятами из других стран, у них плюс-минус такая же ситуация. Думаю, только Лаврейсен об этом не парится.

– После своего перехода вы говорили, что не берёте в расчёт мнение тех, кто высказывается о вас плохо, называет предателем. Почему в этих людях столько злобы, как думаете?
– А мне нужно за них думать? Я не пытался залезть в их головы и не хочу. Мне приятно видеть, что за меня переживают и болеют другие люди.

– Вы ведь ездили на турниры с охраной из-за сложностей на фоне израильско-палестинского конфликта. Возникают ли проблемы с безопасностью на турнирах сейчас?
– Сейчас ситуация стала намного хуже. Мне до сих пор оставляют комментарии в социальных сетях. Пишут, что евреи – это тараканы, мыло какое-то. В Чили ездил, и мне писали, что меня найдут в мусорных баках. Очень много получал угроз, негативных комментариев. В первое время я их удалял, а потом забил – слишком много их. Мне такое даже пишут под постом о моём первом тренере – Валентине Андреевиче Любовицком, который скончался.

Секьюрити у нас становится всё больше и больше. Когда-то я хотел поехать в Индонезию и Египет, однако сейчас это невозможно. Кстати, на ЧМ по спортивной гимнастике в Индонезию не поехал наш олимпийский чемпион Артём Долгопят. У меня будет чемпионат Европы в Турции с 1 по 5 февраля 2026 года. И, наверное, я туда не поеду.

– Шоссейная команда Israel Premier Tech вообще вынуждена были поменять название и прописку из-за протестов.
– У меня похожая история, да, но не такая масштабная.

– Что спортсмен может с этим сделать в психологическом плане, чтобы давление и хейт не отражались на результатах?
– Думаю, что на моих результатах это не отражается. Я не принимаю это близко к сердцу. Лучше бы этого не было, однако не думаю, что подобные вещи вообще влияют на меня. Мы ничего не можем сделать с этим.

– Не могу не спросить вас о том, что израильские спортсмены продолжают выступать на соревнованиях, несмотря на конфликт в Газе. В то же время россиян отстранили. Какая у вас позиция на этот счёт?
– Это две разные вещи. Россия напала на Украину и начала специальную военную операцию (высказывание изменено в соответствии с законодательством РФ. – Прим. «Чемпионата»), а Израиль – нет, Израиль защищается.

– Михаил, скучаете по России? Бывают моменты, когда накатывает грусть?
– Иногда скучаю по треку на Крылатском. По своему району, дому, но не так сильно. Сейчас уже полегче. Хотел бы со многими увидеться.

– В августе не стало вашего тренера Валентина Андреевича. Вы рассказывали, что его уволили после того, как ему исполнилось 80 лет. Писали, что воспитание новых велосипедистов было его смыслом жизни. Как вы сами переживали этот момент?
– Грустно было. Хотел с ним ещё увидеться.

– Когда последний раз встречались?
– Возможно, за несколько недель до моего переезда. Я иногда к нему заходил, часто на треке встречались. Он ещё работал, когда я уезжал.

– Вы просили у него прощения в своём телеграм-канале.
– Да, за то, что с ним так поступили. Хотя у меня есть друзья, которые до последнего его поддерживали, приходили к нему домой, приносили продукты. Когда у него случился инсульт, тоже уделяли внимание, приносили лекарства.

Всей его жизнью был трек. Он один жил. И потом его уволили.

– Вы ведёте собственный телеграм-канал, в котором время от времени выставляете видео и аудио, как играете на струнных и клавишных инструментах. Откуда такая связь с творчеством?
– Я не усердно этим занимаюсь, на любительском уровне. Редко выкладываю ролики, иногда просто на телефон записываю голосовое сообщение.

– Откуда такое влечение к музыке?
– С детства. В музыкальной школе занимался гитарой где-то с восьми лет, потом было пианино.

– Какая музыка вам по душе?
– По настроению. Практически любая – перебирать можно долго, что-то точно забуду.

– Что слушаете, когда грустно или весело?
– Всё зависит от настроения. Вот недавно я слушал Юрия Визбора, The Mars Volta, а на ЧМ – группу Kyuss.

– Музыка отвлекает от спорта или, наоборот, помогает реализовать себя в нём?
– Всегда по-разному. Зависит от периода, настроения. Сейчас я вообще не тренируюсь. У меня отпуск, и я даже не хочу думать о велосипеде.

– Вы хотели выиграть золото Парижа-2024, но не получилось. Что будете делать, если не получится и в Лос-Анджелесе в 2028-м?
– Это будет печально.

– Готовы будете на третий круг пойти?
– Я хочу долго гоняться. На треке в спринте мужчины в среднем гоняются до 35-36 лет. В Лос-Анджелесе мне будет 28, и даже после Мельбурна в 2032-м можно будет продолжать ещё. Однако я в любом случае не думаю о плохом.